По результатам мировой статистики рак молочной железы самое распространенное онкологическое заболевание среди женщин. Для многих из них диагноз звучит как приговор. Только не для героини нашего интервью. Четыре года назад, будучи в положении, коммерческий директор EUROLAB Ирина Карпенко обнаружила в груди образование, изменившее все ее планы.

О том, как подчинить себе болезнь и полюбить жизнь еще сильнее – из первых уст.

Ирина, поделитесь первыми мыслями после озвученного диагноза.

– Конечно же, первые мысли, наверное, как и у всех, почему я?! Шок. Как мое нервное потрясение повлияет на сына, которого я ношу? Как отреагирует старший сын? На тот момент я была на тридцать второй неделе беременности и я вообще не представляла себе стратегию лечения при таких обстоятельствах.

Как Вы обнаружили опухоль?

– Мылась в душе и что-то мне не понравилось… Знаете, многие доктора удивлялись, что я сама сумела обнаружить такое маленькое образование. Теперь всем советую не пренебрегать самообследованием! Я на своем примере убедилась в важности ранней диагностики.

Ваши первые шаги после самообследования?

– Первые три дня у меня была паника, не знала что делать, куда бежать. Потом взяла себя в руки, настроилась на то, что все будет только хорошо и записалась на консультации в несколько клиник. Хочу сказать, что каждый человек, который сталкивается с таким диагнозом, должен получить несколько мнений. Выбрать «своего» доктора, довериться ему и начинать лечение. Я побывала и в частных и в государственных центрах. Уже имея представление о своем диагнозе, оказалась у доктора, которая принимает и в частной клинике и в институте рака. И она, внимание, просто пропальпировав меня, начала «охать» и «ахать», спрашивать где же я была раньше и без каких либо дополнительных обследований назначила мне капать химию. Срочно! На следующий же день. А препараты необходимо было купить по звонку на номер, который она даст. Вот представьте, хорошо что это был не первый мой визит к доктору, у меня, на тот момент, уже был «план Б» лечения, а если бы другая женщина на позднем сроке беременности оказалась бы на моем месте?! Под впечатлением от таких новостей можно выйти и броситься под машину, к примеру.

Как Вам помог «свой» доктор, приведите пример.

– Как–то, между сеансами химиотерапии я обратила внимание на то, что не вижу цифры на ценниках в магазине. Пришла к своему доктору и пожаловалась на севшее зрение. Помню она тогда объяснила, что может направить меня к окулисту, он выпишет очки и мне станет комфортнее. Но! Это всего лишь временное побочное явление от препаратов. Пройдет немного времени и, если я потерплю, зрение восстановится. Так и произошло, а ведь она могла просто направить меня проверять зрения и не заморачиваться.

Расскажите подробнее о «плане Б».

– Я давно работаю в нашем медицинском центре, а он, в том числе, занимается лечением за границей. Руководство приняло решение отправить меня в Испанию. Так я оказалась в клинике, где делала операцию, рожала и проходила химиотерапию. И тут многие могут сказать – конечно же, ей повезло, ведь лечение там не сравнить с нашим…

В Украине очень много хороших докторов, но все мы понимаем где уровень медицины, к сожалению, лучше. Да, мне повезло лечиться в Испании и именно потому, что побывала там и многое прошла, хочу поделиться с нашими медиками и пациентами как нужно относиться к онкологии.

Слишком сильный контраст?

– Колоссальный! И в первую очередь он заключается в моральной составляющей. У меня был план лечения: операция, роды, химиотерапия, лучевая терапия. И ни разу, ни разу за достаточно большой промежуток времени я не увидела ни одного медика со скорбным выражением лица. У нас даже в одной из лучших частных онкоклиник ты чувствуешь на себе сочувствующие взгляды персонала и понимаешь – да, я серьезно болен, жизнь закончилась. Там к тебе не относятся как к смертельно больному. Вообще! Вокруг спокойные, улыбающиеся люди, не упускающие возможность пошутить. Они уверены в собственных действиях и передают эту уверенность пациентам. Да, есть проблема, будем ее решать. Без закатывания глаз и вопросов где же ты так долго ходила.

Что, даже сочувствующие не попадались?

– Не поверите. Более того! После операции не приносят перетертую кашу или другую диетическую еду. Совершенно спокойно несут кофе с молоком, шоколадки… И все, чем ты питаешься в обычной повседневной жизни. На мой вопрос, а это не вредно, удивленная медсестра спросила – у вас что, была операция на желудке? И права же!

Для того чтобы мне было спокойнее, мою подругу пустили со мной в предоперационную и разрешили встретить меня там после операции.

Перед родами, а у меня было кесарево, мне сделали эпидуральную анестезию, сижу, жду когда подействует и вдруг слышу, играет песня «Миллион алых роз». Я думала у меня глюки. Тут выбегает абсолютно счастливый анестезиолог и говорит – Ирина, чтобы тебе было не так одиноко в чужой стране, я нашел в интернете самую популярную песню на постсоветском пространстве и включил ее для тебя. Представляете?!

В двери палаты, где ты находишься после операции, может заглянуть медсестра-парикмахер и предложить сделать прическу. Твои родственники и друзья имеют право оставаться с тобой столько, сколько тебе нужно. Благодаря такой обстановке нет ощущения безысходности.

Но ведь химиотерапия и ее последствия не способствуют хорошему настроению?

– Вот! Именно такой стереотип и такое отношение к химиотерапии прочно вбито в головы наших докторов и пациентов. Там такого нет. Изначально, еще до начала лечения, я дала себе установку – ничего не читать на тему моего заболевания, возможного лечения и не узнавать дополнительную информацию у докторов. Мне не хотелось, чтобы чей-то опыт довлел надо мной.

Перед первой процедурой химиотерапии было очень сложно преодолеть барьер и открыть дверь в кабинет, где она должна была проходить. Он представлялся мне мрачным, почему–то казалось, что я буду там одна. Решилась, открываю дверь и… Вижу светлый кабинет примерно шестьдесят квадратные метров, два ряда кресел, в которых сидят пациенты и нескольких громко смеющихся над чем-то медсестер. Присмотрелась, а пациенты многие еще и с родственниками, а женщины какие нарядные!

Нарядные на химиотерапии?!

– Да! С прическами или в оригинальных шапочках, с накрашенными глазами, маникюром и в украшениях. Кто-то общается с родственниками или детьми, которые пришли с ними, кто-то работает или смотрит фильм в планшете, а кто-то мирно посапывает во сне. Жизнь продолжается! Представляете, старшей пациентке, которая лечилась при мне, было девяносто три года! Там считается, что если есть возможность продлить жизнь хотя бы на несколько дней, ею необходимо воспользоваться.

Спрошу прямо, а как же тошнота, рвота?

– Вся медицина там построена на медикаментозной поддержке и без того уже ослабленного организма. Перед химиотерапией выдаются таблетки, пресекающие приступы тошноты и рвоты. Причем на них написано – не для продажи. Меня ни разу не тошнило и не рвало. Химия капается через специальный порт (катетер с резервуаром), который устанавливают под местной анестезией и под контролем рентген аппарата в вену, его оставляют под кожей на несколько лет. Порт позволяет пациентам не думать о поврежденных венах на руках, благодаря ему химию можно капать быстрее.

У нас в стране так же возможно принимать специальные таблетки и установить порт. Только многим этого даже не предлагают. И дело не только в деньгах. Дело в наплевательском отношении и незаинтересованности в пациенте. Плюс к тому, что касается порта, его еще нужно уметь устанавливать…

*Акция "Качественная диагностика доступная каждому!" Действует скидка на маммографию.

Вы понимали что у Вас будут выпадать волосы, ресницы?

– Конечно. Более того, в первые же дни в Испании я заказала себе парик из натуральных волос. Он был очень хорошего качества, многие даже не понимали что я в нем. Однажды перед очередной химиотерапией моей переводчице и подруге сказали – слушай, да она выглядит лучше тебя, хотя ей капают химию! Я говорю, конечно, я специально собиралась сюда, накрасилась, причесалась, а она сделала себе хвостик и побежала! (Смеется) Не понимала я только почему мой доктор, на протяжении всего лечения, спрашивала меня о состоянии ногтей. Оградила же себя от дополнительной информации. Но к концу лечения поняла. Ногти отслоились. Полностью. Все! И это было ужасно даже не в плане красоты, а в плане травматичности. Выпали и ресницы.

Как Вы объясняли такие изменения старшему сыну и нужно ли о них говорить заранее?

– Конечно же, нужно. Ребенок не должен страдать в неведении. Сыну на момент моего лечения было семь лет и ему было достаточно объяснения: мама заболела, у нее могут выпасть волосы на голове, ресницы, брови, но это не страшно, они потом обязательно вырастут. Он знал что мама выздоровеет и все будет хорошо.

Часто родственники и друзья заболевшего раком человека не знают как с ним общаться. Посоветуйте, нужно ли себя вести как-то по-особенному?

– Ни в коем случае! Если при виде заболевшего у вас на глаза наворачиваются слезы, а лицо превращается в жалобную гримасу, прекратите общение! Человеку и так тяжело принять происходящее, ему не нужен лишний негатив. Лучше помогайте делом: сходите в магазин, окна помойте, в конце концов.

Моя сестра встречала меня после каждой химиотерапии в аэропорту. Я и сама могла доехать на такси домой, но ее присутствие, конечно же, приободряло и радовало. Знаете, я же работаю среди медицинских работников, докторов. Даже многие из них в то время при виде меня издавали странные звуки и делали испуганные глаза. Я в ответ смеялась и говорила – да, это я! Так что, рекомендую – держите себя в руках или скройтесь!

Вам сделали операцию до родов, а вскоре после них начали химиотерапию. Сложно было совмещать необходимые ребенку положительные эмоции и рак?

– Сложно было отбиваться от желающих помочь! (Смеется) В периоды, когда я была в Испании, со мной всегда кто-то был. А уже перед отъездом я осталась с младшим сыном на неделю одна. Друзья очень переживали что я после удаления опухоли, кесаревого сечения с маленьким ребенком на руках, перед курсом химиотерапии могу чего-то себе надумать… Звонили, спрашивали – может быть у тебя мысли какие-то нехорошие? Какие мысли?! С утра встала, себя и ребенка покормила, пошли в парк погулять, потом если нужно, к примеру, поехала документы на выезд оформлять, сто звонков с работы приняла… Вечером ложишься и одна мысль – слава Богу, еще бы малой подольше поспал! Важно занимать себя повседневными заботами, тогда на дурные мысли времени не остается. Знаете, когда я летала на химиотерапию, всегда после процедуры ходила бродить по торговому центру. Рассматривала витрины, пила кофе… Так я не чувствовала себя больной. У меня не было ассоциации, что я прилетаю исключительно из-за лечения.

Вы, узнавшая о заболевании четыре года назад и Вы сейчас – разные люди?

– Конечно. На многие ситуации в жизни я реагирую совсем по-другому. Приходит понимание, что большинство проблем не так уж и важны. Условно говоря, если у тебя украли машину, это, конечно же, неприятно, но ведь можно купить новую или ездить на метро. От этого ж еще никто не умирал, правда? С первым ребенком я была очень тревожной мамой. Кипятила воду для купания, стерилизовала бутылочки, гладила. Для младшего в испанском роддоме привезли общую ванночку, чтобы показать мне как его купать. Я поняла – одной проблемой меньше (Смеется). И перестала переживать по любому поводу.

Какой образ жизни необходимо вести человеку в ремиссии?

– Я узнавала у докторов о запретах. Кроме каких-то индивидуальных противопоказаний, рекомендуется вести обычный здоровый образ жизни. Правильно питаться, не бывать подолгу на открытом солнце. Я закончила химиотерапию в июне, а в сентябре отдыхала в Турции. Конечно же, как любой адекватный человек, на пляже бывала до одиннадцати утра и после четырех дня. Не нужно зацикливаться на болезни, но и намеренно подвергать себя опасности глупо.

Рак – это?

– Не приговор. Любая ситуация дается нам по какой-то причине. Иногда мы узнаем о ней только через какое-то время. В любом случае, что бы там кто ни говорил, всегда и во всем нужно искать позитив.

Интервью: Юлия Сурикова-Ганская